«В достаточно уже отдаленные времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае, считавшейся наиболее серьезным доказательством, „царицей доказательств“… Этот принцип совершенно неприемлем для советского права и судебной практики».
А.Я.Вышинский
ТЕОРИЯ СУДЕБНЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В СОВЕТСКОМ ПРАВЕ
Вышинский считал царицей доказательств признание потому, что это итог высококласной работы следователя, припершего подозреваемого фактами до степени, когда тот счел для себя выгодным признаться. И только. Без фактов одно признание, Вышинский считал браком, такие дела опротестовывал, а прокуроров и следователей наказывал.
На пленуме ЦК 3 марта 1937 года Вышинский в лицо высказывал Ежову:
"Соприкасаясь с работой НКВД в течение ряда лет сначала в качестве заместителя прокурора Союза, а затем прокурора Союза ССР и в качестве работника, не только обвинителя, но человека, которому пришлось председательствовать в суде по таким делам, как «Шахтинское дело», «Дело промпартии», Дело электровредителей (Метро — Виккерс), я должен сказать, что в основе всех этих процессов лежал всегда материал вполне объективный, убедительный и добросовестный. Это же нужно сказать и о двух последних процессах. Но, однако, сплошь и рядом чувствуется, что в следственном производстве имеется целый ряд недостатков. В большинстве случаев следствие на практике ограничивается тем, что главной своей задачей ставит получение собственного признания обвиняемого. Это представляло значительную опасность, если все дело строилось лишь на собственном признании обвиняемого. Если такое дело рассматривается судом и если обвиняемый на самом процессе откажется от ранее принесенного признания, то дело может провалиться. Мы здесь оказываемся обезоруженными полностью, так как, ничем не подкрепив признание, не можем ничего противопоставить отказу от ранее данного признания. Такая методика ведения расследования, опирающаяся только на собственное признание, — недооценка вещественных доказательств, недооценка экспертизы и т.д. — и до сих пор имеет большое распространение. Известно, что у нас около 40% дел, а, по некоторым категориям дел — около 50% дел КОНЧАЮТСЯ ПРЕКРАЩЕНИЕМ , отменой или изменением приговоров. Против этой болезни и была еще в 1933 году направлена инструкция 8 мая. В чем заключается основная мысль этой инструкции? Она заключается в том, чтобы предостеречь против огульного, неосновательного привлечения людей к ответственности. Я должен добавить, что до сих пор инструкция 8 мая выполняется плохо".
ВОКРУГ СУДЕБНЫХ ПРОЦЕССОВ 30-Х ГОДОВ
С подачи главных государственных преступников Горбачёва и Яковлева «демократические» СМИ с особым смаком испражнились (и все еще продолжают эту пакостную деятельность) клеветой и фальсификацией по поводу открытых политических процессов над врагами советского народа - троцкистами, бухаринцами и пр. антигосударственным и антипартийным подпольем. Наряду с клеветой на И.В. Сталина они пытались извратить суть этих процессов, бросая тень особенно на главного государственного обвинителя, Генерального прокурора СССР А.Я. Вышинского и Председателя Верховного суда СССР армюриста В.В. Ульриха («Правда» за 4.02.93, ст. «Тень Вышинского»; «Красная Звезда» за 4.08.89 г., ст. «Судья Ульрих»).
Для обоснования травли А.Я. Вышинского до предела грубо извращается все сказанное и сделанное им. Так, в одной из газетных публикаций говорится: «Поистине правил бал на процессе, подобно сатане, прокурор Вышинский. Он был раскован, глумлив, язвителен, говорил витиевато и кокетливо: «Разрешите мне просить вас, товарищ председатель, пересадить Крестинского поближе к Бессонову, чтобы он хорошо слышал, а то я опасаюсь, что в наиболее острые моменты Крестинскому будет изменять слух». Он извинялся, фарисействовал, хамил, бранился, оскорблял подсудимых. Говорил не по существу. И председательствующий Ульрих внимал ему молча и благоговейно, не сделав ни одного замечания».
На самом же деле все было не так по сути. На суде подсудимый Бессонов показал, что его в троцкистское подполье втянул и связал с германскими фашистами Крестинский. Вышинский спросил подсудимого Крестинского, подтверждает ли он сказанное Бессоновым? Крестинский, сидевший на противоположном конце скамьи подсудимых, ответил, что он плохо слышит и не понял, что сказал Бессонов. В связи с этим А.Я. Вышинский и попросил председателя суда пересадить Крестинского поближе к Бессонову.
Здесь надо подчеркнуть, что в те годы мировая общественность, признавая величайшую справедливость указанных процессов, отмечала, что советская юриспруденция является лучшей и самой объективной в мире. То же говорилось и о Вышинском. Так, выдающийся английский юрист Д.Н. Притт в статье для газеты «Дейли уоркер» 3.09.36 г. писал: «И во время всего процесса, когда уже ясны были выводы и ничего не было и не могло быть сказано такого, что намного могло бы уменьшить вину или полную общественную бесполезность обвиняемых – с ними обращались все с той же вежливостью, они пользовались все той же свободой и могли выступать почти в любой момент и говорить все, что хотели и сколько хотели, как обычные обвиняемые в любом обыкновенном суде Советского Союза (а это – великое дело). Судьи говорили очень мало, меньше, чем сказал бы судья в континентальных странах. Они говорили вежливо, твердо. Прокурор, конечно, говорил очень много. Но говорил вежливо, твёрдо! Он редко прерывал обвиняемого, говорил суровые вещи, ибо нужно было говорить суровые вещи, но он никогда никоим образом не делал ничего, что могло бы быть понято, как нарушение лучших традиций адвоката любой западноевропейской страны».
По мнению американского посла в Москве Джозефа Э. Дениса (бывшего адвоката), ежедневно присутствовавшего на суде, Вышинский, которого антисоветская пропаганда изображала «жестоким инквизитором», «очень похож на Гомеса Камингса (председатель Верховного суда США. – Ред.) – такой же спокойный, бесстрастный, рассудительный, искусный и мудрый. Как юрист я был глубоко удовлетворен и восхищен тем, как он вел это дело». В секретной депеше на имя госсекретаря Корделла Хэлла от 17.02.37 он писал: «Я беседовал чуть ли не со всеми членами дипкорпуса, и все они, за одним только исключением, держатся мнения, что на процессе было с очевидностью установлено существование политического сообщества и заговора, поставившего себе целью свержение правительства».
Как видим, все реабилитации, сфабрикованные комиссиями Горбачева и Яковлева, основаны на лжи, клевете и подтасовках. Махровый антисоветчик Ю. Феофанов в газете «Известия» за 20.03.93 разглагольствует: «...сталинский террор был отнюдь не беззаконен: тогдашний законодатель послушно устанавливал управление судопроизводством... Все по закону». Его собрат по дезинформации Генпрокурор РФ Алексей Казанник в интервью газете «Известия» 13.10.93 г. продолжил: «Знаете, я ведь шестидесятник. На юридическом факультете Иркутского университета нам давали – была хрущевская оттепель – задания написать курсовую работу на материалах тех уголовных дел, которые расследовались в 30-50-е годы. И к своему ужасу, еще будучи студентом, я убедился, что тогда законность в строгом смысле слова не нарушалась, были такие драконовские законы, они и исполнялись».
Положительную информацию о процессах тех лет дали и известные американские писатели А. Канн и М. Сайерс, которые были почти на всех судебных заседаниях.
Следует особо сказать о закрытых заседаниях суда этих открытых судебных процессов. По международному праву, если в суде рассматриваются дела о государственных преступлениях, то показания подсудимых об их преступных связях с официальными лицами правительств других стран должны заслушиваться без присутствия публики. Такие закрытые заседания суда состоялись 27.01.37 и 9.03.38, где подсудимые дали свои показания об их работе на иностранные разведки, а Ягода – о том, как он умертвил Максима Пешкова (сына М. Горького). Материалы этих закрытых заседаний суда должны были быть рассекречены лишь через 30 лет, в 1966 г. Мало кто знает, что главное о самых чудовищных преступлениях Троцкого, Бухарина и их окружения изложено именно а материалах этих закрытых заседаний суда. И будь эти материалы опубликованы в 1968 г., КПСС не была бы разгромлена, СССР не был бы разрушен, советский народ не был бы отстранен от власти, в мире не произошло бы того, что произошло, в том числе США не посмели бы столь нагло чинить разбой в Ливии, Ираке, Югославии.
Совсем не случайно Горбачев и Яковлев, а за ними Ельцин и Путин скрывают эти материалы от народов СНГ и от мировой общественности.
И ещё. Почему до сих пор не опубликованы материалы закрытого суда над Тухачевским и его бандой, а также материалы закрытого суда над Енукидзе и Запорожцем – убийцами С.М. Кирова?
Сколько прошло с того времени лет и сколько Хрущев и его приспешники успели уничтожить документов, опровергающих т.н. «сталинские репрессии», но правда восторжествует, и фальсификаторы истории как главные авторы контрреволюционной пропаганды предстанут пред пролетарским судом.
Л.Ж.
